Прежде тебе часто казалось, что вся твоя жизнь – чья-то злая шутка или розыгрыш. Что ты просто спишь и тебе снится плохой сон, необъяснимо долгий и реалистичный, но всё же сон. Что ж, в чём-то ты был прав.
Ты не любишь говорить о прошлом, даже вспоминать его, и у тебя есть на это веские причины. Впрочем, тебе не так уж часто задают личные вопросы (по крайней мере, такие, на которые ты не можешь дать уклончивый ответ или соврать), да и сам ты не горишь желанием пускать посторонних в свою жизнь. Твоя работа тоже не способствует сближению с кем-то, что тебя, конечно, совершенно не беспокоит. Тебе просто нужно как-то жить, а смешивать коктейли по ночам – не самый плохой способ заработка, уж ты-то знаешь.
Перед твоими глазами проносятся десятки, может, даже сотни лиц. Одни из них ищут общения, другие – чего-то большего, а кому-то просто нужно выпить. Но большинство всё же хочет внимания и утешения, и почему-то им кажется, что именно ты способен выслушать и помочь. Да, ты можешь с понимающим выражением лица слушать нескладный поток чужих невзгод, а ещё можешь сказать, что всё будет хорошо, но едва ли ты вспомнишь хоть что-то из этого на следующий день. Тебе нередко говорят, что у тебя добрые глаза, и, возможно, поэтому нетрезвые посетители находят в тебе бесплатного психолога, но для тебя же это – лишь часть работы, и не самая приятная (пусть и лучше, чем пьяные драки). Твой французский настолько ужасен, что даже принципиальные франкофоны просят тебя говорить по-английски; по твоей английской речи сложно сказать, откуда ты – то ли из Штатов, то ли всё-таки из Канады, то ли вообще из Европы. Ты же предпочитаешь говорить, что ты «не отсюда».
Тебе слишком рано пришлось осознать, что чудес не существует. Возможно, поэтому твоё Пробуждение больше походило на оживший кошмар, чем на волшебное откровение. Однако, в отличие от твоих обычных снов, этот был по-настоящему реален – ты увидел мир таким, какой он есть на самом деле… хуже, чем ты мог себе представить. Ты не можешь вспомнить, сколько это длилось – то ли неделю, то ли пару часов; последнее, что ты помнишь – как кровью выводил имя на стене у себя дома. Собственное имя. Настоящее. И ты понятия не имеешь, чья кровь это была, ведь не обнаружил у себя никаких повреждений.
Что бы там не произошло, ты всё же совладал с чувствами, как делал это всегда, и вернулся к своей привычной жизни. После того, что ты испытал, тебе было непросто вести себя как ни в чём не бывало – тот кошмар наяву не желал выходить у тебя из головы, более того, ты замечал, что сам то и дело мысленно в него возвращаешься, и с каждым разом страх становился слабее, уступая любопытству. Не зная, что с тобой произошло, ты на каком-то подсознательном уровне понимал, что в тебе что-то изменилось, и чем внимательнее ты присматривался к окружающему миру, тем яснее было это ощущение. На первый взгляд всё как прежде: нетрезвые посетители со своими проблемами, ровные ряды разноцветных напитков, шум, музыка… Однако стоит тебе сконцентрироваться, как ты замечаешь множество взаимосвязей, словно каждый окружающий тебя элемент – иллюзия, которую ты можешь превратить во что угодно, стоит тебе только захотеть.
А потом ты встретил её. Это был не обычный посетитель – женщина явно выбивалась из публики своим внешним видом и манерами. Она приветливо улыбнулась и заказала напиток, вы разговорились. Она не жаловалась на свои проблемы, не изливала душу и не приставала с глупыми вопросами – это был действительно интересный разговор, который тебе не хотелось заканчивать. Она сказала, что её зовут Арлекин, и что вы ещё встретитесь. И только после того, как она ушла, ты вдруг понял, что за весь разговор ни ты, ни Арлекин на самом деле не произнесли ни слова. |
